Сколько лет уже прошло, а до сих пор не решил для себя, как относиться к той истории. То ли как сука тогда повёл себя по отношению к другу, то ли всё правильно сделал… Выношу моральную сторону рассказа на ваш беспристрастный суд, дорогие читатели. Впрочем, можете и не судить, а просто почитать-потешиться.
Было так. Дружились мальчик с девочкой, крепко так, с младшей школы не разлей вода. Назову их здесь для простоты Саша и Маша (уж я не буду писать настоящие имена-фамилии, ни к чему это). К окончанию школы стало им двоим ясно, что не просто дружба у них, а что-то большее:
- Любовь что-ли, Саш?
- Похоже на то, Маш.
Ну, раз такое дело, стали они до кучи дружить ещё и организмами. В общем, полная идиллия и благолепие, а порознь их с тех пор вообще видеть перестали. Если видели кого-то в одиночестве, то сразу сыпались вопросики-подъебосики: «Где-же прицеп твой, Сань?», или «Маш, где Сашку забыла?». Настолько ребятишки эти были неразлучными, что после школы даже решили поступать в один и тот же институт.
Там-то я с ними и познакомился.
С Сашкой мы как-то быстро подружились на почве профсоюзной деятельности и сопутствующего бухалова, ну а Машка была вроде как к нему обязательное приложение, по-другому и не воспринималась. Так оно до четвёртого курса и катилось ровно-гладко, пока не съездил Саня без своей благоверной половины в Крым на каникулы. Не срослось у них там чего-то с зачётами-экзаменами, в кои-то веки решили отдыхать по раздельности: сперва Санёк на южный берег метнулся, ну, а Машка должна была в следующую смену поехать, вроде того. С этого момента всё и закрутилось-завертелось, как в калейдоскопе. Повстречал Санёк на югах красну девицу, чаровницу кареглазую, местную уроженку, являющуюся до кучи ещё и хозяйкой модного кафе на набережной. Понятное дело, при таких раскладах не мог наш Санчес в неё не втрескаться без памяти и, недолго думая, Манюне своей ненаглядной изменил.
Откуда я всё это знаю? Ну, а кому же ещё знать, как не мне, дружбану-закадыке, к которому по возвращении Санёк сбегал вечерами от Машки «по профсоюзным делам». Ясен перец, дело у него было одно – переписка со своей крымской пассией в чатике. Интернеты ведь по тем временам были далеко не везде и не у всех, по телефону студенту звонить в хохляндию и того накладнее, вот я, стало быть, и спонсировал дружбану виртуальные походы налево.
А тут пришла пора ехать на отдых Маше, и так срослось, что я поехал с той же тусовкой. А Санёк и рад перспективе безудержного «чата» (к тому времени он уже нашёл другого интернет-спонсора), а мне лишь на прощание дал короткое, скорее уже машинальное напутствие: «Димыч, ты там за Машкой присмотри».
Ну, я и «присмотрел», блин… Солнце, море, свежий воздух, «Крымский розовый» и погрустневшая, позаброшенная любимым симпатичная девочка Маша. Были ещё какие-то варианты, скажите мне?
В общем, настолько всё у нас с ней было здоровско на курорте, что продолжил я за ней «присматривать» и после возвращения, без Санькова ведома, разумеется. Его секрет я, само собой, тоже не выдал (хотя Манюня всё чувствовала – женское сердце! – и пару заходов с расспросами делала, но я кремень), однако сам факт Саньковой первоочередной измены служил мне некоторым самооправданием. Слабеньким, надо сказать, но всё же. Так эта комедия положений и длилась ещё пару-тройку месяцев, и, кажется, всех устраивала, пока не случилась сцена финальная, анекдотическая.
Позднее утро воскресенья. Мы с Машкой у неё дома, оба в неглиже, расслабленные и слегка оглушённые после бурной ночи, полной любви, лениво потягиваем чаёк с плюшками. «У самовара я и моя Маша» одним словом. Вдруг звонит Машкин мобильник (Ericsson T29; вот нахера я это помню, а?!), она слушает, быстро меняясь в лице, скороговоркой пытается перебить собеседника:
- Слушай, а давай завтра заберёшь свою дрель, я через десять минут уже убегаю.… Что? Зайдёшь через пять? Ну, хорошо, заходи…
Мы переглянулись, и всё мне стало ясно без слов. Судорожная работа мысли. Девятый этаж – классический вариант побега отпадает. Древний, времён бородинской битвы лифт у них как всегда не работает. Да если и удастся за пару минут, по-армейски, собраться из состояния «неглиже» до положения (хотя бы) «портянки по карманам», всё равно на лестнице произойдёт неминуемая тёплая, не сказать – горячая, встреча конкурирующих сторон. Ситуация настолько глупая, что даже смешно, а ещё почему-то параллельно и безостановочно крутится в голове, мешая соображать, услышанная где-то дурацкая фраза «вернулся муж, а гости не одеты». Как есть анекдот!
А вот уже и протяжный звонок в дверь. Какие там пять минут, видать от самого подъезда отзвонился, дружище-то. От того самого подъезда, перед которым в гордом одиночестве красовалась моя абсолютно узнаваемая белая «восьмёрка»-десятилетка с тонированными стёклами и ржавыми порогами, гордость четверокурсника Димыча. Так что можно было даже не суетиться, ведь знал уже всё Санёчек заранее, а разоблачение было лишь делом времени. То ли тоже почувствовал, а скорее всего, подсказал кто-то – доброхотов на такие дела хватает. А если даже в чём-то он и сомневался по дороге, то восьмёрочка моя цвета «белая полночь» все сомнения развеяла в прах.
Машка, конечно, молодец: в последней отчаянной попытке избежать катастрофы, схватила злополучную дрель и побежала в коридор, чтобы быстро передать и дальше порога не пущать. Да куда там! Если ситуация уже пошла вразнос, то всё работает против тебя, это все знают. Разумеется, свёрла к этой чёртовой дрели, без которых её существование теряет всякий смысл, остались лежать на кухне, то есть именно там, где окапался незадачливый любовничек…
Заходит Саня.
- Привет.
- Привет.
Берёт с подоконника свёрла, идёт к выходу из кухни, у двери останавливается, поворачивается, смотрит на меня. Я, конечно, глаза в ответку поднять не могу, но периферийным зрением наблюдаю, или даже, скорее, ощущаю, что его взгляд не такой, какой бывает у человека, готового убить или покалечить. Скорее, безысходно-потерянный. Постоял он так секунду-другую и пошёл восвояси. Не сложилось, видать, в башке у Сани никакой уместной случаю фразы, разорвало мозг противоречие между предательством близких людей и собственной изменой, первоочередной, к слову сказать.
В тот день я так у Машки и остался до понедельника, на следующее утро вместе в институт поехали. А ночью любили друг друга как сумасшедшие, как перед концом света, будто в последний раз… Стоп! Так в последний раз оно и было, на той же неделе мы поговорили и единогласно решили всё закончить, оставшись друзьями.
Так оно и вышло. И вроде хорошо всё закончилось, без убийств и суицида, все остались при своих, однако, до сих пор для себя не решил, как относиться к той истории. То ли как сука тогда повёл себя по отношению к другу, то ли всё правильно сделал…
А вы как считаете?
Community Info